Если бы меня попросили назвать самое яркое культурное событие Иркутска 80-х годов прошлого века, я ответила бы не задумываясь: спектакли Вячеслава Кокорина в театре юного зрителя. В прошлый четверг, 5 октября, известного режиссера не стало.
1982 год. Времена были насквозь глухие и тоскливые. И вдруг среди этой тоски и беспросветности появляется абсолютно новаторский, революционный спектакль «Гори, гори, моя звезда». И где? В ТЮЗе! Куда нас в детстве возили на пресные спектакли о борьбе хороших пионеров с не очень хорошими. Самое удивительное, что прошло столько лет, а «Гори, гори…» я помню так четко и ясно, будто это было вчера.
1987 год. С экранов телевизоров звучат слова «перестройка», «гласность», «новое мышление». В стране что-то начало сдвигаться, и театр — в авангарде. Кокорин приглашает иркутских студентов на прогон «Предместья» — так он назвал спектакль по пьесе Вампилова «Старший сын». И снова потрясение — особенно на контрасте с популярным фильмом. В кино была сентиментальная мелодрама, у Кокорина — экзистенциальная трагедия. А после режиссер предложил публике делиться впечатлениями, дискутировать и отвечал на вопросы. И это тоже был уникальный опыт свободы мысли и духа. Мы, советские студенты, зажатые в тиски идеологических догм, слушали затаив дыхание. Многое из того, что он говорил и как говорил, шло вразрез с железобетонными конструкциями учебников.
Иркутский ТЮЗ гремел на всю страну. Помню фотографию из спектакля на обложке столичного журнала «Театральная жизнь». Помню, как в Иркутск приезжали из Москвы и Питера — специально на спектакли Кокорина. Вокруг театра кипела жизнь, это был мощный центр притяжения, творческая лаборатория и учебная студия.
Но все резко закончилось. Считается, что Кокорин был слишком ярким, слишком неординарным для Иркутска, поэтому город его отверг и выдавил. Но мне думается, что конфликт гораздо глубже. Не город отверг, а та часть, которая представляла традиционные культурные институции. Чиновник мыслит измеряемыми категориями: столько-то поставлено, проведено, распределено, профинансировано. Кокорин же, как всякий выдающийся художник, был сам по себе культурным институтом, который невозможно загнать в рамки и измерить. Неизмеряемый…
Язык не поворачивается сказать: Кокорина затравили. Невозможно говорить о личности такой мощи и масштаба в страдательном залоге. Жаль систему, не способную вместить такого художника. За все годы после его отъезда в Иркутске не было ничего сопоставимого с эффектом кокоринских спектаклей и их влиянием на формирование целого поколения.
Фото из социальной сети «ВКонтакте»